Значительная часть обеспечения российской армии — от военной формы до тепловизоров и дронов — с начала полномасштабного вторжения поступает от волонтеров. В последние месяцы, однако, в волонтерском движении наступил глубокий кризис. Даже самые лояльные из тех, кто собирает помощь «участникам СВО», все чаще говорят о разочаровании и усталости. Население устало от войны, все больше надеется на скорое перемирие, а в приграничных регионах российских военных и вовсе считают не меньшей угрозой, чем украинских, так как они размещают военные объекты в частном секторе. The Insider поговорил с волонтерами из приграничных областей, которые с 2022 года закупали технику, снаряжение и другую помощь для военных.
Местный бизнес говорит: мы уже все отдали, сами на грани выживания"
Наталья, собирает пожертвования и передачи для российских военных, Брянская область:
— Когда меня спрашивают, как дела в волонтерском движении, я отвечаю: стабильно хреново. Все очень устали. Сильно сократились и взносы, и пожертвования, и вообще отклик от людей на войну.
Особенно ощутимо это стало с февраля, когда заговорили о перемирии. Пришел Трамп, начал унижать Зеленского и хвалить Путина. С этого момента сильно упали и сборы, и активность.
Я убеждена, что разговоры про возможное перемирие только вредят волонтерской работе. Людям кажется, что помощь уже не нужна, все вот-вот закончится само собой. Они рассуждают: ну, скоро же перемирие, все решится. Зачем тогда продолжать что-то делать?
Но по факту мы абсолютно не ощущаем, что перемирие будет в каком-то обозримом будущем. Наоборот, в приграничье скорее говорят о том, что война надолго.
Так или иначе, донатов все меньше. Раньше жертвовали в среднем от 500 до 1000 рублей (от 6 до 12 долларов). Это работало за счет количества людей, особенно в первый год войны. У нас даже был небольшой запас, какая-то финансовая подушка. А сейчас я пишу обращения — и в органы власти, и частникам — ноль реакции. Вообще ноль. А пишу я десятки писем в день.
Местный бизнес говорит: извините, мы уже все отдали, сами на грани выживания. А другие регионы… мы как будто в разных мирах живем. Им вообще на войну плевать.
Есть еще эта общая убаюкивающая повестка. Из-за нее даже здесь, под постоянными ударами дронов и под обстрелами, людям кажется, что все в порядке. Информации нет, ничего особо не происходит, все спокойно. Власти говорят: «Все по плану, все нормально, не надо сеять панику». Реальность замалчивается.
Что Путин отказывается от перемирия — это где-то там, далеко, наверху. Трамп, переговоры — все это ощущается будто из другого мира, не про нас.
Мы здесь живем своими проблемами. Вот конкретная бабушка в приграничной деревне — ей до Трампа и Путина вообще нет дела. Она их не знает и никогда не увидит. А вот то, что каждый день над ее головой пролетают дроны и прочее, ее касается. Все это падает в ее огород. И каждый день как в «Игре в кальмара»: кто следующий? Ты просто сидишь и думаешь, когда наступит твоя очередь.
И вот, грубо говоря, осталась последняя подпись — за Путиным. Ему просто надо сказать: «Хорошо, останавливаемся». Ему уже предложили остановиться на тех позициях, которые есть. И он этого не делает.
Замечают ли это люди? Мнения разные. Есть те, кто считают, что если просто все взять и остановить — тогда вообще непонятно, за что погибло столько людей. Но ведь они продолжают гибнуть. А цели у Москвы все время меняются.
В любом случае договариваться придется. Некоторые говорят: надо идти до конца. А до какого конца? Страшнее всего то, что это может длиться бесконечно. Как у Израиля с Палестиной — десятки лет.
«Бойцы, которым я отправил под сто тысяч рублей, в тот же день все спустили в бане с проститутками»
Руслан, Брянская область, закупал обмундирование для военных:
— Я в этом году окончательно ушел из волонтерского движения. Не хочу этим заниматься. Достало. Последней каплей стал один случай.
Вообще я помогал военным от души, по зову сердца. Я бизнесмен, у меня тут свой небольшой магазин — всякая фурнитура, мелочевка. Покупал квадрокоптеры для бойцов, много всего разного. Переводил деньги на нужды фронта — на приборы ночного видения, обмундирование, на все, что просили. У меня была прямая связь с военными. Они писали в WhatsApp, просили: «пришли на это», «переведи туда», «край как нужно».
А потом выяснилось, что бойцы, которым я отправил под сто тысяч рублей, в тот же день все спустили в бане с проститутками. Я позвонил одному из них, попытался, мягко говоря, выразить возмущение. А он мне в ответ: «Мы таких, как ты, защищаем. Жизнями рискуем. Кровь за тебя проливаем. Чем ты еще недоволен?» То есть, получается, я должен молчать и быть благодарным. А я себя почувствовал последним лохом, которого по факту просто доили.
Разочарование дикое, и не только у меня. Раньше люди реально старались помогать военным, особенно в начале. Многие от чистого сердца, из патриотизма. Теперь все больше людей, у которых вообще нет никакой мотивации помогать армии. Если честно, у нас в приграничье люди просто устали от военных. Более того — их стали воспринимать не как защитников, а как угрозу.
В том же Шебекино, например, уже никто не хочет сдавать военным квартиры. На автомойках, на парковках, возле магазинов просят не ставить военные машины — боятся, что прилетит дрон.
Технику, те же ПВО, разные установки, ставят в посадках рядом с частным сектором. А люди понимают: если туда прилетит «хаймарс» — все в округе будет стерто. Это страшно. Никто не хочет жить у военных объектов.
Аварий с военными тоже хватает. Много случаев, когда они на танках давили легковушки. Следит ли кто-то за этим, расследует ли — я не знаю. Как только происходит какой-то инцидент с военными, все сразу скрывают. Что происходит на самом деле, понять невозможно. Поэтому и сказать не могу, несут ли они хоть какую-то ответственность. Лично я не слышал, чтобы кто-то из них за это сел.
Я сужу даже по своему окружению. В феврале 2022-го все говорили близким: «Да за неделю все закончится». А теперь тем же детям родители говорят: «Если увидишь наших военных — переходи на другую сторону улицы».
Вот была история: моя кума с соседкой в садовом товариществе в Белгородском районе случайно наткнулись на военных, когда те обносили дачи. Попробовать что-то им предъявить — самоубийство. Они просто побежали. А военные за ними. Догнали, спрашивают: «Чего вы бежите?» Соседка выкрутилась: «Ой, мы подумали, вдруг вы украинские диверсанты».
Одно могу сказать точно: не будь этой войны, не было бы и всех этих проблем. Ни у нашей области, ни у остальных.
«Своими „достоинствами“ мериться уже не с кем»
Елена, Курская область, собирает пожертвования:
— Люди стараются не замечать войны, потому что устали от нее. Или привыкли. Хочется какой-то нормальной жизни. У меня самой ощущение, что войны как будто нет. Как раньше, уже не бахает. Беспилотники летают, но я этого стараюсь не замечать. Уже не трясешься каждый раз — выйти из дома, не выйти. Сирена звучит, а сердце не екает.
Я помогаю военным с первого дня, с 24 февраля 2022 года. Но сейчас почти отошла от этого активизма. Донатов очень мало, надоело людям. Когда видишь конец пути, идти гораздо легче, чем когда неизвестно, сколько еще впереди. Так же и с волонтерством. Мы же поначалу думали, что все это быстренько закончится, и люди охотнее деньги жертвовали. А сейчас конца и края этому нет, и все время нужно что-то давать. Желающих мало.
Военные и сами реже стали просить. Может быть, потому что я большинству все чаще отказываю. Теперь они в основном сами вкладывают свои деньги, которые им платит Минобороны, в свой быт и прочее.
Сейчас самая большая сумма, которая мне поступает от одного человека, — 10 тысяч рублей (123 доллара). Но эти 10 тысяч присылают раз в полгода. И еще один человек где-то раз в месяц присылает 4 тысячи (почти 50 долларов).
Остальные пожертвования — в среднем 300−500 рублей. Раньше я легко могла собрать за день 100 тысяч. Это было начало войны, 2022−2023 годы. Я спокойно брала «заявку», ехала в магазин, еще не собрав сумму, могла брать товары в долг. Говорила, что верну деньги вечером, и возвращала. Сейчас самая большая покупка — это генератор за 14 тысяч (173 доллара). Причем я беру его в рассрочку, оформляю на себя, а потом частями отдаю. Есть заявка на другой генератор, который стоит 35 тысяч (433 доллара), а у меня денег нет на первоначальный взнос. Даже если я соберу на этот взнос, то потом, если люди не будут присылать деньги, мне придется каждый месяц по 6 тысяч из своего кармана выкладывать. Тоже не лучший вариант.
Волонтерское движение заметно сократилось. Если раньше все это мелькало у меня в лентах, то теперь нет. Уже и не осталось таких, наверное.
Видимо, волонтерское движение выгорело. В какой-то момент пошло много интриг, доносов, конкуренции. Каждый хотел выслужиться, показать, какой он хорошенький.
Да, какая-то доля славы, уважения и прочих бонусов тебе достается. Что душой кривить, такое есть, автоматически так получается. И это же и разобщает волонтеров. Такая, видимо, человеческая природа — каждый рано или поздно начинает тянуть одеяло на себя. А теперь, из-за спада всей этой активности, «достоинствами» мериться уже не с кем.
«Стало меньше прилетать — интерес к помощи сильно упал»
Лера, Белгородская область, собирает передачи военным:
— В Белгороде сейчас бахает не так часто. Сирены включают постоянно, но в основном из-за беспилотников. Мой зять рассказывал: «Выхожу ночью покурить — и вот он, дрон, прямо за угол дома завернул, и бахнуло». В центре города. Но люди пытаются делать вид, что ничего не происходит, живут своей жизнью. Как будто война уже закончилась или вот-вот закончится.
Сборы я почти не провожу. К нам стало меньше прилетать — и интерес к помощи военным сильно упал, хотя они постоянно просят. Они и сами уже изнывают. Мы-то, гражданские, еще можем делать вид, что война закончилась, а они — нет. Поэтому пьют. Пьянство в армии — это просто бич.
Однажды я передавала помощь у границы — на месте, где до войны был погранпункт с Украиной. Там волонтеры обычно останавливаются, дальше их не пускают. То, что я там увидела, меня просто ужаснуло.
Целый овраг, заваленный бутылками — пустыми, все вылито, из-под пива, самогона, водки. Запах, как будто ты попал в пивную бочку. На проходной стоял один чувак. Я его спрашиваю: «Как так?» А он говорит: «Везут! И жены мужьям везут, и матери сыновьям, и сами с отпусков возвращаются — везут алкоголь». И добавляет: «Это не за несколько дней — это за один день все повыливали». А там просто ужас. Говорит: «Мы не знаем, что с этим делать». И сами военные рассказывают, что пьянства больше со стороны мобилизованных и добровольцев.
За пьянство командиры сажают в яму на несколько дней. Все равно находят и алкоголь, и все остальное. Никто не знает, как с этим бороться. Понятно, что люди просто не выдерживают. Но с другой стороны — это же их и губит. Они задыхаются в своих землянках, потому что не открыли вовремя продух, сгорают, что угодно с ними происходит. Пьяному ведь море по колено: вышел, его застрелили. На позициях подставляет и себя, и других. А когда приезжают в тыл, совсем расслабляются.
Понятное дело, что война нормальным никакого человека не оставит. Я помню, что творилось после чеченских войн, сколько изуродованных людей было после Афганистана. Как-то ехала с одним спецслужбистом, и он говорит: «На многих войнах был, но самая страшная — в Украине». Есть мнение, что Путин сгорит в аду за то, что принял это решение.
