Неделю назад нашли тело 14-летнего Максима Зеньковича, пропавшего в Березинском районе. Мальчика искали шесть дней, но, к сожалению, спасти его не удалось. Поисковая операция объединила тысячи беларусов, но после неудачного завершения вызвала жаркие споры у интернет-юзеров. В соцсетях люди задавались вопросами, почему не сразу был поднят в небо вертолет и как получилось, что ребенка искали в лесу, а нашли в болотистой местности в нескольких километрах от дома? Недавно подробностями поисков поделились в МЧС. Журналисты поговорили с начальником криминальной милиции УВД Миноблисполкома Сергеем Якубелем.
Для начала восстановим хронологию первого дня после исчезновения мальчика.
Максим Зенькович пропал 8 ноября в деревне Карбовское. Мать вместе с отцом сожителя поехала на почту за пенсией, а ребенок тем временем катался рядом с домом на велосипеде. Как рассказали в МВД, родственники вернулись домой в 10.15. В первые часы они искали ребенка самостоятельно и в 13.00 позвонили в милицию, поняв, что сами найти не смогут. Наряд приехал через 10−15 минут, штаб был создан в течение получаса. Сотрудникам правоохранительных органов рассказали, что ребенок, скорее всего, поехал в сторону деревни Нестеровка.
«Технических средств, которые применяли для поиска с воздуха, было достаточно»
— Первая нагрузка по розыску ребенка легла на сотрудников органов внутренних дел. Нам поступило заявление, мы связались с МЧС. Чуть позже о произошедшем узнали в поисково-спасательном отряде «Ангел», и вскоре в деревню Карбовское начали прибывать волонтеры и старшие поискового отряда, — говорит Сергей Якубель. — Но, повторюсь, первыми участниками поисковой операции стали сотрудники МВД. Изначально — Березинского РОВД, практически сразу на место выбыл отряд милиции особого назначения, сотрудники УВД, военнослужащие в/ч 3310. В помощь нам определили местных жителей, лесников, хорошо знавших местность, и началась отработка лесного массива.
Спецтехника подошла еще засветло и работать начала спустя несколько часов после заявления. Это касается и квадрокоптеров.
Первый день мы осуществляли поисковую операцию именно такими силами. В ту ночь территорию отрабатывали порядка 300 человек: из них МВД представляли 130 человек, порядка 70 — сотрудники МЧС, остальная часть — волонтеры, которые успели к этому времени приехать. Велосипед в реке искали с помощью поискового магнита. В ночное время проверяли массив непосредственно рядом с деревней. Фонари в темноте светили на расстоянии до километра. Издали было заметно, как люди ходят и ищут ребенка.
Параллельно среди сотрудников МВД создали группы, отрабатывавшие близлежащие деревни. К ним присоединялись лесники и спасатели. Они обследовали заброшенные здания, колодцы, общались с местными жителями и дачниками, приехавшими на выходные. Кроме того, просматривались четыре близлежащие камеры видеонаблюдения, установленные в районе деревень. Отдельно работала группа, занимавшаяся отработкой других версий. Среди них — криминальное исчезновение, ДТП и так далее. Следы, которые находили во время поисковой операции, прорабатывала сводная группа МВД и МЧС. К этому также привлекли волонтеров и лесников.
Места сильной заболоченности, где впоследствии было обнаружено тело ребенка, по квадратам обследовались с помощью квадрокоптеров МЧС, милиции, спецподразделения «Алмаз».
На второй-третий день было принято решение о возможном использовании вертолета. Но еще раз повторюсь: техники, которая осуществляла поиск с воздуха, было достаточно. И полеты ни в дневное, ни в ночное время фактически ни на минуту не останавливались.
«Найти ребенка в заболоченном месте было непросто»
— Очень труднодоступным участком для пешей отработки были торфяники. В итоге сотрудники Березинского РОВД, которые выросли в том районе, используя свою лодку, отправились отрабатывать разливы — искать следы ребенка в самой заболоченной местности. И на пятый день поиска они обнаружили там отпечаток протектора. Его фото предоставили в штаб, и эксперты-трасологи после изучения изображения пришли к выводу, что он может соответствовать протектору обуви ребенка. Тогда мы значительно сузили круг поисков, и отряд, направленный в этот район, обнаружил велосипед. Он находился на границе леса и поля, вот почему его изначально не заметили с помощью квадрокоптера. После обнаружения велосипеда мы начали двигаться по векторам, подняли в воздух вертолет.
Как оказалось, обнаружить тело подростка с помощью него оказалось непростой задачей. И найти его удалось, на мой взгляд, благодаря тому, что вертолет зависал над определенными участками местности и разгонял камыши. Начальник Березинского РОВД Вадим Конопацкий только с помощью бинокля в болоте, ближе к берегу, увидел тело ребенка. Сесть вертолету было негде. С помощью водолазного оборудования к этому месту добрались сотрудники МЧС, и уже по проложенному маршруту туда прибыли участники оперативно-следственной группы. Тело было идентифицировано.
По предварительной информации, смерть наступила от трех суток и ранее до обнаружения тела (то есть в первые дни после исчезновения. — Прим. ред.).
— Что представляет собой место, где нашли тело ребенка?
— Это торфяные разработки, там очень топкие места: вязкая земля, притопленная трава. В этих местах сложно определить, где вода, а где суша. Подъехать к самому месту мы просто не смогли. Спасатель, который обнаружил Максима, подходя к нам, дважды провалился по грудь в болото. Мы остановились на расстоянии 15−20 метров. Когда я спустился c квадроцикла, моя нога была в воде по уровень берца.
— Ранее от поисковиков была информация, что место, где нашли Максима, не проверялось. Почему?
— Повторюсь, пешие группы добраться до места обнаружения тела не смогли бы, нужны определенные навыки и спецоборудование. Мы пытались подойти к месту, где след нашли сотрудники Березинского РОВД с другой стороны, но не удалось. Но этот район обследовался с помощью квадрокоптеров.
— Есть ли вероятность, что квадрокоптер пролетал место, где нашли тело, но его не заметили?
— С учетом того, что тело находилось возле берега, к которому прилегают высокие камыши, а ребенок был в куртке болотно-зеленого цвета и темной шапке, есть вероятность, что через квадрокоптер его могли просто не увидеть. Тепловизор тоже мог его не различить.
«Ребенок мог заблудиться и испугаться»
— На ваш взгляд, как он мог оказаться в заболоченном месте? Заблудился?
— Думаю, да. Предположу, что изначально он заблудился, потом чего-то испугался (в районе, где его нашли, земля изрыта дикими животными), дальше пошел наугад и, к сожалению, попал в труднопроходимую местность. В первые дни по дорогам двигалась машина МЧС, из которой в мегафон к Максиму обращалась его мать. Это было очень громко. И я полагаю, если бы он был жив, он бы нас услышал. Но сложно сказать, как бы он отреагировал, учитывая его особенности.
— Почему версия с лесным массивом, а не поле, болото была приоритетной в первые дни?
— Потому что исходная информация была следующей: Максим двинулся в сторону Нестеровки, а вокруг нее лежит лесной массив. Остальные версии прорабатывали параллельно со второго дня поиска.
— Ранее писали, что 10 ноября был найден предполагаемый след мальчика у деревни Нестеровка. Почему это место не отрабатывали сразу?
— Тот след был найден не у Нестеровки, а на расстоянии в 2,5 километра от деревни Голынка. Я не готов утверждать, что след принадлежал Максиму. Это не подтверждено. Но он привлек внимание, поскольку был визуально похож на протектор ботинка, а рядом с ним был след от велосипеда. Мы его отработали и, более того, обследовали поле рядом квадрокоптером и запускали поисковую собаку. Но этот след был найден примерно в 4,5−5 км от места, где обнаружили труп. Это совсем другой лесной массив с точки зрения отработки.
— Находили ли еще какие-то следы Максима во время поиска?
— В целом было найдено очень много следов. Но они вряд ли принадлежали ребенку. При этом мы обнаружили порядка 10−15 следов, которые привлекли внимание поисковых групп. Это следы от велосипедов, похожих протекторов ботинок и так далее. Из-за этого мы перенаправляли личный состав и волонтеров в то или иное место, чтобы их отрабатывать.
— Был ли у мальчика мобильный телефон?
— Он пользовался им только в Минске, в квартире, и сим-карты в нем не было. Дело в том, что у ребенка были и особенности развития речи.
— Учитывая, что поиск вызвал широкий общественный резонанс, насколько слаженной была работа? Были ли, на ваш взгляд, недочеты?
— Понятно, что все, кто приезжал на поисковую операцию, были объединены одной целью. И, безусловно, очень сложно управлять таким количеством поисковых групп. Вместе с тем хватало специального трекингового оборудования, опытных поисковиков и милиционеров, лесников, которые выросли в этом районе и хорошо знали массив. После отправки первых групп на розыск сразу же нужно было формировать новые, искать старших, обозначать квадраты, формировать направления. И вот здесь, возможно, возникал легкий сумбур. Но работа самих групп была четкой, без особых проблем.
Во время поиска я увидел, как к чужой беде неравнодушны наши граждане. Все, кто мог [и прибыл на место поисков], шел искать Максима. И это были не только постоянные участники ПСО «Ангел», но и обыкновенные люди. Кто-то шел искать в лес, а кто не мог, обеспечивали участников горячим питанием, помогали в решении других вопросов. Большой вклад в организацию внесла администрация района, мобильные операторы, подключившие дополнительные вышки, и, как я уже говорил, лесхоз. Не было ни одного должностного лица, которое осталось бы в стороне. И, пользуясь возможностью, я хотел бы выразить благодарность всем, кто участвовал в поисках Максима Зеньковича. Понятно, основная нагрузка легла на МВД и МЧС, но помощь всех оказалась действительно ощутимой.