Страна на салфетках. 30-летие Дейтонского соглашения о мире в Боснии и уроки для Дональда Трампа

21 ноября 2025 в 1763713800
BBC News Русская служба

Дейтонское соглашение, подписанное 30 лет назад, остановило войну и создало современную Боснию и Герцеговину. Оно также перекроило систему безопасности в Европе, где с тех пор доминируют США, а НАТО действует за пределами своих границ. Теперь Дональд Трамп хочет остановить войну в Украине на принципах, похожих на те, что сработали в Боснии, пишет Русская служба Би-би-си.

Когда ездишь по Боснии, реклама пива над входом в кафе - самый простой способ понять, какой из трех народов населяет окрестности: бошняки-мусульмане (босняки), сербы или хорваты. У каждого народа свои пивоварни, и они служат знаком «свой-чужой» в стране, где все говорят на одном языке и выглядят одинаково.

На зонтиках кафе Sky в городе Трново - логотип сербской марки пива. Здесь часто пьют кофе двое друзей - Нина Регое, студентка, изучающая английский язык и литературу, и Элдин Голо, пожарный из местной части. Нина - сербка, Элдин - бошняк.

Трново стоит на склонах Динарских Альп, покрытых лесами и горнолыжными курортами. В 1990-х на этих склонах шли бои между сербами с одной стороны и бошняками и хорватами - с другой. В селах пытали и убивали мирных жителей. Отцы Нины и Элдина воевали на противоположных сторонах.

Всего в Боснийской войне погибло больше 100 тыс. человек; около половины населения стали беженцами. Только вмешательство США параллельно с военной операцией НАТО смогло остановить войну. С тех пор в Боснии сохраняется мир.

В 2022 году российское вторжение в Украину перехватило у Боснии сомнительные лавры самой большой войны в Европы после Второй мировой. Желание Дональда Трампа поскорее завершить эту войну похоже на ту лихорадочную дипломатию, которая привела к остановке боснийского конфликта.

Как и тогда, Вашингтон хочет остановить войну как можно скорее, используя кнут и пряник - и игнорирует Европу в этом процессе.

«Окружить забором и никого не выпускать»

Дымящаяся бронемашина стоит на боку, опираясь на ствол дерева. Вокруг - зеленый подлесок, внизу - многоэтажки Сараево, боснийской столицы. Это кадры новостной хроники с места аварии, ставшей триггером для окончания конфликта в Боснии. Авария произошла под горой Игман, возвышающейся над Трново, где живут Нина и Элдин. И после этой автокатастрофы остановка боснийской войны стала делом чести для администрации Билла Клинтона.

Но в 1992 году, в начале боснийского конфликта, большинство республиканцев и демократов считали, что конфликты на Балканах не угрожают интересам США. Созданный в том же году Европейский союз тоже был против американского вмешательства - он хотел сам решать европейские проблемы.

Правда, один американский дипломат считал иначе. Ричард Холбрук с начала распада Югославии настаивал, что Америка должна вмешаться.

«Лучшим шансом предотвратить войну [в Боснии] было бы дать югославам недвусмысленное предупреждение о том, что авиация НАТО будет применена против любой стороны, которая попытается решать этнические противоречия в Югославии силовым путем. Но в Вашингтоне это видели иначе», - писал Холбрук в книге «Как остановить войну», посвященной мирному процессу в Боснии.

В начале 1995 года, после трех лет войны, ситуация стала меняться. Все мирные инициативы ЕС и ООН провалились. В июле того же годы отряды боснийских сербов захватили город Сребреница и убили несколько тысяч мужчин, бошняков. Миротворцы ООН их не защитили.

Эта резня стала самой кровавой, но далеко не единственной в том конфликте. Военные преступления привлекли к Боснии внимание даже тех, кто прежде ее игнорировал. Президент США Билл Клинтон поручил Ричарду Холбруку, на тот момент помощнику госсекретаря по европейским делам, отправиться в Сараево, чтобы обсудить мирное урегулирование.

Столица Боснии уже несколько лет жила в блокаде сербских отрядов, которые обстреливали ее с окружающих холмов. Поэтому американская делегация, ехавшая на бронемашинах ООН, выбрала единственный путь, который не контролировали сербы - через узкую и извилистую дорогу вокруг горы Игман. Одна из машин перевернулась на скользкой от дождя дороге и упала с обрыва. Погибли трое американцев: спецпосланник президента, зампомощника госсекретаря и полковник из совета национальной безопасности.

Дэниел Герштейн, тогда молодой подполковник армии США, был в перевернувшейся машине. У него были раздавлены ребра, сломана спина и кости лица, но он выжил.

«Еще в 1994 году мы не обсуждали отправку войск в Европу. Это то, с чем должны были справиться сами европейцы и миротворцы ООН. Но не справились», - вспоминает он.

После аварии на Игмане конфликт стал делом Вашингтона. «Клинтон четко дал понять, что теперь мы берем это на себя», - говорит Герштейн. Холбрук писал, что Клинтон решил вмешаться в Боснию из-за резни в Сребренице, из-за гибели трех лично ему знакомых сотрудников администрации и из-за позиции самого Холбрука, который настаивал на американской интервенции.

Герштейн удивительно быстро оправился и присоединился к американской делегации, занятой беспрецедентной челночной дипломатией между Белградом, Сараево, Загребом, Вашингтоном и европейскими столицами. Холбрук уговаривал лидеров в регионе остановить войну и угрожал санкциями или потерей американской поддержки.

Через три месяца после аварии на Игмане, в ноябре 1995 года президенты Сербии, Хорватии и Боснии приземлились на военно-воздушной базе под городом Дейтон в штате Огайо. Место было выбрано за его полную непримечательность. Удаленность от больших городов отрезала делегации от внешнего мира и прессы. А спартанские условия должны были ускорить процесс.

«План был следующий: окружить авиабазу забором и никого не пускать и не выпускать, - рассказывает Герштейн. - Мы сказали им с самого начала: у вас есть три недели, чтобы договориться. Если вы не договоритесь, мира не будет».

Официально в статусе посредников в Дейтоне присутствовали представители Европы и России. Замминистра иностранных дел РФ Игорь Иванов был сопредседателем мирного процесса. В реальности же переговоры вели американцы и не подпускали других к решению ключевых вопросов.

Как Босния изменила НАТО

Параллельно с мирным процессом Холбрук убедил Клинтона принять еще одно решение, которое повлияло на всю архитектуру европейской безопасности на следующие 30 лет. Он считал, что на кону - роль США в новом мировом порядке: «Это был самый важный тест американского лидерства с конца холодной войны - не только в Боснии, но в Европе».

В августе 1995 года НАТО начало бомбардировки позиций боснийских сербов с целью переломить их военное превосходство и посадить за стол переговоров. Операция была названа «Обдуманная сила». До нее авиация НАТО уже обеспечивала бесполетную зону над Боснией, но эта операция была нацелена на уничтожение военного потенциала противника.

Бомбардировки Боснии стали первой военной операцией НАТО в его истории - и сразу же за пределами его зоны ответственности. Эта операция создала прецедент, который Клинтон вновь использовал в 1999 году, когда НАТО бомбило уже Белград из-за конфликта вокруг Косово. За Балканами последовали операции НАТО в Афганистане и Ливии.

Босния изменила НАТО. Если первые 40 лет своего существования альянс был «статичной организацией», сам факт существования которой защищал Западную Европу от СССР, то интервенция в Боснии «положила начало преобразованию альянса в более динамичную и оперативную организацию», которая не стесняется применять военную силу вне своих границ, говорится в официальной истории альянса.

И хотя формально они были равноправными союзниками, на деле Европа обращалась к Америке для решения европейских проблем. «Кризис в Боснии стал болезненным доказательством отсутствия Европы на мировой арене», - писал в 1997 году американский стратег Збигнев Бржезинский.

Другим последствием «более динамичного НАТО» стал поворот России от партнерства с Западом к конфликту, который завершился вторжением в Украину.

В начале бомбежек боснийских сербов Борис Ельцин заявил, что они «получили по заслугам», потому что не хотели участвовать в мирном урегулировании. Но вскоре его тон изменился. В сентябре Ельцин угрожал военной помощью сербам и называл операцию в Боснии доказательством того, что расширение НАТО угрожает России. Москва пыталась блокировать бомбардировки через Совбез ООН, где представителем служил нынешний министр иностранных дел Сергей Лавров.

В конце концов Клинтону удалось вернуть расположение Ельцина. Россия стала гарантом Дейтонского соглашения наряду с США, Британией, Германией и Францией. Более того, в 1996-2003 годах российские военные входили в состав миротворческого контингента в Боснии.

Но продолжение активной роли НАТО на Балканах в конце концов привело к столкновению Вашингтона и Москвы. В 1999 году, когда из-за конфликта в Косово авиация НАТО бомбила уже Белград, Кремль стал самым громким критиком операции.

«Я скажу тебе честно: антиамериканские настроения и антинатовские настроения в России растут, как снежный ком», - предупреждал Клинтона Ельцин в телефонном разговоре, содержание которого было позже рассекречено.

Вместо беспомощной Европы

В 1994 году Дэниел Герштейн сопровождал американского генерала Уэсли Кларка на встрече с военным лидером боснийских сербов генералом Ратко Младичем. Младич превратил встречу в лекцию по истории, начав с битвы на Косовом поле между сербами и турками в 1389 году. «Он стучал кулаком по столу и говорил: "Я не хочу быть сербом в заточении, я хочу жить и умереть свободным сербом в свободной Сербии!" Мы сидели молча, в полном шоке, говорил в основном он», - вспоминает Герштейн.

Эта встреча показала ему наивность веры в победу либерального мирового порядка, царившей в 1990-х. Национализм и милитаризм, основанные на исторических мифах, привели к новым войнам в Европе - и не только на Балканах, но и между Россией и ее соседями. И они остались проблемой, которую Евросоюз не может решить без участия США.

«Невольно задаешься вопросом: почему Европа не способна действовать на своей собственной территории?» - сказал об исходе боснийской войны Ричард Холбрук.

Российское вторжение в Украину, как и война в Боснии, тоже оправдывается ссылками на историю, и так же вначале рассматривалось Америкой как европейская проблема. Минские соглашения заключались при участии Германии и Франции. США были заняты стратегическим соперничеством с Китаем и в «Нормандском формате» не участвовали.

В 2022 году полномасштабное российское вторжение в Украину заставило Вашингтон забрать у Европы инициативу в европейской войне. А в 2025-м вернувшийся в Белый дом Дональд Трамп попытался применить к этой войне новый подход. При ближайшем рассмотрении он оказывается похож на принципы мирного урегулирования в Боснии.

Как некогда Холбрук, Трамп добивается в первую очередь конца боевых действий - в отличие от своего предшественника Джо Байдена, который оставлял за Украиной решение о том, как и когда должна закончиться война. Как и Холбрук прежде, Трамп добивается компромисса, основанного на текущей линии фронта и не учитывающего, кто в этом конфликте является жертвой, а кто агрессором. Это противоречит надеждам Киева на полное освобождение своей территории - точно так же, как в 1995 году боснийский президент Алия Изетбегович был разочарован Дейтоном и отказался считать его «справедливым миром».

Подход Трампа в отношении России напоминает переговоры Холбрука с Милошевичем, лидером страны, которая еще называлась Югославией, но состояла уже только из Сербии и Черногории. С одной стороны, Трамп обещает снять санкции в обмен на прекращение войны, с другой - угрожает усилением военной поддержки Украины. Также и Холбрук сулил Милошевичу снятие санкций, а параллельно организовал бомбардировки боснийских сербов.

Но у Трампа нет и малой доли тех рычагов давления, которые были у Клинтона и Холбрука. В Украине, в отличие от Боснии, прямое участие НАТО исключено. Санкции били по сербам гораздо сильнее, чем по россиянам: в Югославии гиперинфляция разогналась до 313 млн процентов (313 000 000%).

Может быть, еще важнее то, что в 1995 году президенты Боснии, Сербии и Хорватии видели в Америке независимого - даже если и не совсем справедливого - арбитра. Сейчас российские власти видят в США и НАТО своих настоящих врагов, а Украину считают лишь полем битвы. Но в Вашингтоне все меньше хотят участвовать в этом противостоянии. Как некогда Холбрук, Трамп вслух сокрушается, что европейцы не могут решать свои проблемы сами.

Смысл его заявлений о НАТО и Европе сводится к тому, что пора положить конец установившейся 30 лет назад практике, в которой Америка придумывает, как решать конфликты в Европе, собирает европейцев вместе, берет на себя финансы и логистику и порой отправляет свою авиацию и солдат в качестве миротворцев.

Но несправедливо обвинять ЕС в том, что он не смог остановить войны в Украине и в Боснии, считает Мирослав Лайчак, служивший высоким представителем и спецпредставителем ЕС в Боснии в 2007-2009 годах: «Это слишком масштабные конфликты, чтобы их мог решить только Европейский союз, только Европа».

ЕС не беспомощен, подчеркивает Лайчак, сейчас служащий советником премьер-министра Словакии: «У американцев есть то, чего нет у европейцев - военная сила. Но у Европы есть то, чего нет у Соединенных Штатов - возможность предложить европейское будущее. И это является сильной мотивацией для балканских стран».

В случае Украины, отмечает Лайчак, Евросоюз точно так же не может остановить войну без участия Америки - зато он предлагает Украине членство в ЕС, что дает надежду на будущее развитие после войны.

Продолжение войны политическими методами

Когда в ноябре 1995 года американцы собрали в Дейтоне лидеров Боснии, Сербии и Хорватии, о прямых переговорах не было и речи - слишком много крови было пролито. Вместо этого сотрудники Госдепа и Пентагона бегали между ними с проектами и картами.

Однажды Холбрук застал сербского лидера Слободана Милошевича и боснийского премьера Хариса Силаджича в разных концах ресторана на базе. Он потребовал от Милошевича уступок по коридору в город Горажде - это был один из самых сложных территориальных вопросов. Милошевич начертил карту со своим предложением на салфетке, и Холбрук отнес ее Силаджичу. Обмен салфетками продолжался, пока они не нашли компромисс.

Как и хотели американцы, мирный план был согласован за три недели. 21 ноября 1995 года в Дейтоне три президента подписали соглашение, которым была создана современная Босния и Герцеговина, страна из двух частей. Федерации бошняков и хорватов отдали 51% территории, включая столицу Сараево, а оставшееся стало автономной Республикой Сербской.

Трново и его окрестности, где живут Нина и Элдин, оказались разделены на две части: община Трново в составе Республики Сербской и община Трново в составе Федерации бошняков и хорватов.

30 лет спустя Босния все еще живет с границами, нарисованными на салфетках, и с тремя президентами, по одному от каждого народа. Верховный представитель от международного сообщества следит за сохранением мира при поддержке миротворческого контингента - сначала НАТО, а потом ЕС.

«Мы заморозили конфликт, и он остается замороженным по сей день», - говорит Дэниел Герштейн. После Дейтона он был назначен командующим 141-м батальоном связи армии США, развернутым в Боснии. Позже он служил на высоких постах в администрации Барака Обамы. Сейчас Герштейн - отставной полковник и старший научный сотрудник корпорации RAND.

Оглядываясь назад, считает ли он мирный договор 1995 года успехом или провалом? Герштейн замечает, что основные положения Дейтона были дорожной картой на один год - ровно 365 дней. За ней должно было последовать новое соглашение, но ни о чем другом боснийские политики не смогли договориться. Так Дейтон стал основным документом Боснии на следующие 30 лет - и остается им сегодня.

«Больше всего я сожалею о том, что мы не смогли создать настоящее многонациональное общество. Но это не то, что могут сделать военные - народы должны захотеть этого сами», - говорит отставной полковник.

Сейчас в Боснии сохраняется избирательная, территориальная и политическая система, основанная на разделении между бошняками, хорватами и сербами. Все политики должны представлять один из этих трех народов.

В последней югославской переписи больше 400 тысяч жителей Боснии выбрали национальность «югослав» или графу «другое». Но для созданного в Дейтоне государства этих людей, как и детей смешанных браков, фактически не существует. Они не могут участвовать в президентских выборах и выборах в верхнюю палату парламента. Европейский суд по правам человека признал эту систему дискриминационной, и в нынешнем виде Босния и Герцеговина не может быть принята в ЕС.

«Политика в Боснии - это перевернутая формула Клаузевица, то есть продолжение войны политическими средствами», - иронизирует Мирослав Лайчак (прусский военный теоретик Карл фон Клаузевиц называл войну продолжением политики другими средствами).

В августе лидер Республики Сербской Милорад Додик заявил, что Босния и Герцеговина - не родина для него и для боснийских сербов и что он будет добиваться отделения сербской автономии и попросит Владимира Путина поддержать его план.

«Босния и Герцеговина не имеет смысла. После всех международных операций, давления, уловок и обмана это неполноценная страна. Она не заслуживает права на жизнь», - сказал он в интервью Би-би-си. Центральные власти Боснии назвали его риторику призывами к сепаратизму.

Вскоре после нашего интервью российский президент принял Додика в Сочи, но в публичных заявлениях ничего не говорилось о независимости. Путин выступил «в поддержку Дейтонского мирного соглашения, диалога и переговоров», сказал Додик после встречи.

«Международное сообщество, включая Российскую Федерацию, поддерживает территориальную целостность Боснии и Герцеговины. Насколько мне известно, именно это было сказано президенту Додику», - говорит Мирослав Лайчак.

Город Трново на сербской стороне, и на дороге рядом с кафе стоит большой билборд правящей партии в поддержку Додика. Но Нина не воспринимает разговоры о распаде страны всерьез.

«Люди, нормальные люди, такие как Элдин, я или другие посетители этого кафе, мы не думаем об этом. Никто не спрашивает меня: "Родина тебе Босния или нет?" Это так тривиально».

«Отсутствие возможностей для трудоустройства, миграция молодых людей в Европу, в Германию. Это настоящая проблема, а не то, что его зовут Элдин, а меня - Нина».

Элдин работает в пожарной части Трново со стороны Федерации; на сербской стороне есть своя часть. Он говорит, что трижды выезжал на подмогу сербским коллегам, которые запрашивали помощь у их части: «Хотя это и не наша юрисдикция, как соседи и коллеги мы приходим на помощь».

«Как нам работается с ними? Супер! Супер!» - улыбается Элдин.